Абсолютная монархия и польза: Феофан Прокопович и Готлиб Самуэль Трейер

Статья посвящена «Правде воли монаршей» (1722) Феофана Прокоповича (1681–1736) как политическому сочинению переходного времени, где совмещались новаторские для российской политической культуры первой четверти XVIII в. рассуждения о монархии, опиравшиеся на естественное право, с доводами о богоданнос...

Celý popis

Uloženo v:

Podrobná bibliografie
Vydáno v:	Quaestio Rossica Ročník 12; číslo 4
Hlavní autor:	Mikhail Kiselev
Médium:	Journal Article
Jazyk:	němčina ruština
Vydáno:	Ural Federal University 01.12.2024
Témata:	Петр I, Феофан Прокопович, естественное право, общее благо, история понятий
ISSN:	2311-911X, 2313-6871
On-line přístup:	Získat plný text
Tagy:	Přidat tag Žádné tagy, Buďte první, kdo vytvoří štítek k tomuto záznamu!

Popis
Shrnutí:	Статья посвящена «Правде воли монаршей» (1722) Феофана Прокоповича (1681–1736) как политическому сочинению переходного времени, где совмещались новаторские для российской политической культуры первой четверти XVIII в. рассуждения о монархии, опиравшиеся на естественное право, с доводами о богоданности власти, основанными на ссылках на Священное Писание и богословские тексты. В рамках этой проблемы разбираются утверждения С. В. Польского и Э. Шашхалми о том, что ключевым идейным источником «Правды воли монаршей» был перевод сочинения немецкого юриста Г. С. Трейера (1683–1743) «Untersuchung nach dem Recht der Natur» (1718) и что в трактате Феофана Прокоповича преобладала рационалистическая аргументация. Отмечено, что рукопись перевода поступила в Академию наук только в 1742 г. и нет оснований для отнесения ее к библиотеке Петра I. Сравнительный анализ трактатов Трейера и Феофана Прокоповича показывает, что у них были серьезные концептуальные расхождения. По Трейеру, возникновение абсолютной монархии было связано с низменными качествами подданных или их деградацией, в связи с чем народ у него переставал фигурировать как субъект. По Феофану Прокоповичу, абсолютная монархия возникла в результате договора монарха с народом, который руководствовался своей пользой и сохранял субъектность и после договора. Однако при этом в «Правде» эта субъектность оказывалась ограниченной волей Бога, распорядителем которой оказывался монарх. В этой части «Правда» была близка скорее к сочинениям Ивана IV Грозного, а не к трактатам европейских юристов. Как результат, в ней обосновывалась суперабсолютистская монархия, в чем богословию принадлежало первенствующее место. Скорее всего, из-за этого аргументация «Правды» не получила дальнейшего развития в постпетровской России, где приоритет отдавали секулярной аргументации.
ISSN:	2311-911X 2313-6871
DOI:	10.15826/qr.2024.4.945